У меня есть друг Паша. Как бы это банально не звучало, познакомились мы в библиотеке целую вечность тому назад. Паша носит куртку из шерсти альпаки. Носит ее уже лет двадцать. Снаружи куртка похожа на мокрого ежа, а внутри теплая, словно енот. Паша ростом мне по плечо, борода у него, как у гнома и вообще он похож на гнома. А еще Паша архивирует какие-то секретные данные в какой-то секретной организации и почти никогда не разговаривает с людьми.
Когда со мной случилось большое горе, я не хотела ничего, только лежать и плакать. Паша заходил ко мне домой, приносил продукты, заставлял встать, помыться, поесть и причесаться. На это у меня уходило несколько часов. В это время он разбирал посудомойку, развешивал постиранное белье, а потом вел меня в парк. Мы молча бродили в сумерках по остывающим тропинкам. Когда я замерзала, он брал меня за руку и прятал мою ладонь к себе в карман. И мне становилось тепло.
Мы как-то гуляли возле одного охраняемого “исторического объекта”. Поспорили сохранился ли барельеф на фасаде, все уже было заперто, перелезли через забор, попались на глаза охране, позорно бежали, позорно были пойманы (скорость не наша сильная сторона), спутано объяснялись, уговорили охранников светить нам фонариками, нашли барельеф, тот самый, как я и говорила, а потом шли домой и хохотали. И мое горе как-то ослабло и уползло в тень.
А потом было другое время, когда Паша сильно болел и я переехала к нему. Сидела рядом, вытирала пот, читала вслух какие-то книжки про архивирование, в которых не понимала ни слова, и книжки про муми-троллей, водила в туалет и убирала рвоту с пола, если мы не успевали дойти. Он извинялся, а я говорила ему, что он дурак, и я здесь не ради него, а ради его куртки, чтобы ее никто не утащил раньше меня, если вдруг он умрет. Хотя я врала, я была там ради него в этой дурацкой куртке. Ради того, чтобы из нее всегда торчала его дурацкая борода. И ради себя, чтобы у меня всегда был плохо бегающий друг, с которым я перелезу через забор и в чьих карманах я буду греть руки.
Когда Паша выздоровел, он пообещал подарить мне целого живого альпаку, но слава Создателю, границы пока закрыты, и я очень надеюсь, что к моменту, когда их откроют, Паша забудет свое обещание. Но он никогда ничего не забывает, и я представляю себя порой, гуляющей по марсовому полю с альпакой на поводке и чтобы у нее был колокольчик на шее.
Говорят, что долг платежом красен. Это не так. Просто я думаю, что мы можем внутри себя дорасти до людей, рядом с которыми ты не считаешь себя должным. Вообще не считаешь себя должным. Никогда не считаешь себя должным. Просто вы вместе создаете пространство, где нормально укрывать друг друга от бури. Точно так же, как нормально радоваться за другого. И даже говорить банальности, типа: “все будет хорошо”, и искренне в это верить, потому что ты знаешь, что все у вас будет хорошо.
Я часто говорю, что я необычайно везучий человек. Мне повезло с родителями, мне повезло с мужем, с бесконечно неисчислимыми родными, мне повезло с друзьями. Но мне потребовалось очень много времени, чтобы это понять. А еще, если приложить немного усилий, можно вдруг понять, что в этом есть и твоя заслуга, это ты как то так устроил свою жизнь, что в ней вдруг стало много принятия и любви, а те, кто тебе не подходит больше к тебе не подходит.
Наверное это и есть та самая свобода быть собой, быть с собой и быть с другими.
Это все, что я хотела сказать вам сегодня. Обнимаю.
#ЕленаПастернак
